Живу потихоньку

Давненько не брала я в руки шашек. Ой, нет. Это не отсюда. Давненько я постов не писала, вот. Причины разные, в первую очередь такая, что писать особо не о чем, 90% времени я торчу в мастерской и усиленно работаю над книжкой. У меня вот даже праздников майских не было. Работа и еще раз работа. А во вторую очередь у меня сдох винт на машине. К счастью, система была на другом, отдельном маленьком. Туда же удалось каким-то волшебным чудом утащить часть информации до того, как винт окончательно отправился в рай для железяк. Но отвыкла я уже обходится одним единственным 80-гигабайтным винтом. Хотя прекрасно помню, что в свое время это было буквально пределом мечтаний.

Но вот в моей биографии забрезжило легкое разнообразие. Мои родители решили, что будет просто отлично свалить на отдых в Крым в аккурат в мой День Варенья. И то верно, маяться, поздравлять, еще не дай боже и подарки дарить. Это напряжно. Лучше уехать на отдых. Что они и сделали, попутно возложив на меня трудовую повинность в виде полива их зеленых насаждений в огороде. Я б может и забила, но растюхи то жарко, жара у нас стоит жуткая, ни разу не майская. Так что сегодня к вечеру запинала себя и отправилась исполнять трудовую повинность. С собой прихватила мою новую игрушку — Canon EOS D600. Кто не знает — это такой офигенно крутой фотик. Правда, он не мой, а рабочий, но играюсь-то им я 🙂

Приехала, а на переулках ирисы цветут во всю. Ирисы. В первых числах мая. Природа всяко сошла с ума. Кстати, в добавок к ирисам еще и тополиный пух уже основательно полетел. Обычно он у нас случается где-то к последнему звонку. Но его я не снимала.

А еще аквилегия цветет.

Натаскала воды, полила помидоры и прочее. Домой идти как-то скучно. Позвонила подруге, она вышла и мы с ней присели посидеть-поболтать на лавочку. Пока я ее ждала, углядела такой вот суровый таганрогский танк.

Присели, значит, на лавочку. Сидим, пыль из языков выбиваем, ведем себя пристойно. Смеркалось. На балконе второго этажа дома напротив рисуется пара не юношеского возраста. Стоят, курят, на нас пристально смотрят. Так как мы безобразий не нарушаем, не пьем и не буяним, то мы их проигнорировали. И тут мужик выдает:

— Мужчина! Ну вот вы на лавочке, с фотоаппаратом! Мужчина, я к вам обращаюсь! Вы — фотограф?

Хм. в радиусе 50 метров — никого кроме нас с подругой нет. Да, вблизи по причине ряда физиологических особенностей организма меня можно при острой фантазии принять за мужчину. Но с солидного расстояния, когда этого не видно, да еще при неважном вечернем освещении… То есть, фотоаппарат он разглядел, а грудь третьего размера — нет. И женские шмотки. И колоритную индийскую сумку в блестках — тоже.

Ладно, ситуация явно требует реакции.

— Вообще-то, я женщина. Но да, фотограф. А что?

— Да пофигу кто! Сфотографируйте нас с подругой!

— Так темно же уже, как я вас сфотографирую?

В ответ какое-то неопределенное фырканье, пара удаляется. Голос у мужика слегонца не трезвый. Мы поприкалывались на тему буйно проведенных праздников, катастрофично сказавшихся на зрении, и вернулись к своим разговорам.

Минут 20 спустя на том же балконе появляется давешний организм, уже изрядно накативший на грудь, и вещает заплетающимся языком.

— Деушка… я это… того… ну я, короче, не это имел в виду… это…

Он там еще чего-то бормотал, но мы с подругой решили забить и проигнорировали его излияния в пространство. После чего тело уползло внутрь. Видимо, отсыпаться.