Коленька

Есть у меня соседка одна, Наташкой звать. Нормальная такая баба, но судьба её колошматит нещадно, брак не сложился, кочевала-кочевала с мужем по гарнизонам, а он в итоге нашел помоложе, да понаглее, и осталась она с двумя дочками и кучей долгов, которые бывший муженек на нее свалил. И вот мечется она уже сколько между несколькими работами, дочек понимает, долги выплачивает. И вот тут как-то вечерком шлепаю убитая с работы, забрела к Наташке, а она по вечерам в пивном работает прямо у нас во дворе. Выпили мы с ней чуток, и рассказала она мне одну историю из своей буйной юности.

История эта особенно предназначается к прочтению всем, кто художественно вздыхает о советских временах, когда все были братья и человек вроде как был человеку не волк, а очень даже брат…

Дело было в Донецке, да, том самом, в котором сейчас почти война идет, в середине 80-х. Если кто не помнит или не знает, что была за жизнь тогда в тех краях, я расскажу. Жизнь там была офигенная, было вот реально всё. Во времена, когда в Ростове, например, а в Таганроге и подавно, в магазинах на полках были только ценники, там вот реально было всё. Примерно как в Москве, только еще и практически без очередей. Масло — пожалуйста, колбасы — рядами и десятками сортов. Сыры — всегда пожалуйста, конфеты — широчайший выбор. Одежда и прочее — вообще без проблем. Приходи и выбирай. Когда я туда попала первый раз в 86 году, у меня был натуральный культурологический шок, я такого не видела никогда в своей, тогда еще коротенькой, жизни.

И вот в этом самом Донецке была областная детская больница, и в каждом отделении была отдельная палата для детдомовских деток. Такой вот парадокс — вроде как всё было благополучно, а детдома буквально не вмещали всех деток. В один прекрасный деть в отделение терапии пришли на практику три студентки из медицинского училища, нормальные такие девочки из хороших обеспеченных семей. Увидели этих деток из детдомовской палаты, в каких условиях они лежат, во что одеты, и ужаснулись. Пошли они к завотделением и попросили дать им эту палату. Заведующая решила, что они чутку того, слишком патриотичные, но махнула рукой — действуйте, только чтобы не в ущерб остальной работе. И началось. Они мыли и драили палату и детей, раскулачили всех родственников, соседей и просто знакомых на одежду и постельное белье. Короче, навели порядок, остались собой довольны и тут… Тут случилось такое, что может еще как-то можно было бы осознать как часть жутких реалий 90-х, кабы не случилось это в благополучные 80-е.

Привезли в больницу трех деток, двух мальчиков и девочку, из одного из шахтерских пригородов Донецка, где жизнь была ничуть не хуже, чем в самом Донецке (бывала я там в те годы, знаю, что говорю). Двое старших, мальчик и девочка лет так 9 и 10, были истощенные, завшивленные, в школу ни одного дня не ходили. А еще был малыш, Коленька. Сколько ему никто точно не знал, но ориентировочно около 3 лет. Коленька не ходил, не говорил, у него была тяжелая форма полиомиелита и еще куча других не менее жутких болячек. Истощенный, с раздутым животом, огромной головой на тоненькой шейке, он больше напоминал ребенка с фотографий из концлагерей.

Жила была семья — муж, жена, двое деток-погодков. Всё было хорошо, пока отец семейства не пошел на повышение в должности. Новая должность, более высокая зарплата, привилегии… Он решил, что теперь он крут и жена с детьми ему теперь вроде как и ни к чему. И ушел из семьи. А жена запила. Запила страшно, по черному, всего за несколько месяцев скатившись в бездну алкогольного угара. Про детей она просто забыла. Разумеется, в школу они не пошли. И, заметьте, никому, включая соседей, до этого не было дела. Дети кормились в основном с помойки, да если что-то украдут или соседи кинут подачку. Одевались там же на помойке. А мать бухала, к ней ходили мужики, пользовали ее и носили за это выпивку. Она регулярно беременела, рожала тут же дома без всяких врачей, как кошка, а детей бросала, а через некоторое время душила и выбрасывала — они орали и мешали ей жить. Очередного такого ребенка подобрали его брат и сестра, которые уже к тому времени успели стать такими городскими маугли.

Они спрятали его в шкафу, в каких-то тряпках. Каким чудом они смогли научить грудничка молчать — не ведомо никому. Но они знали — если он будет кричать, мать его задушит. Так вот и жили. Кормили его тем же, что если сами, с гордостью говорили, что иногда они находили колбасные шкурки и варили из них бульон для малыша… Так прошло больше 2 лет. Мальчик постоянно находился в шкафу, лежа. Он не говорил, хотя и понимал, что ему говорили. И не плакал. Вообще. Наталья говорит, что уже потом, когда они спасали ему жизнь и делали множество болезненных процедур, он молчал, даже не плакал, хотя любой другой ребенок орал бы дурниной. Неизвестно, чем бы это всё кончилось, но их всех спас случай — мамаша устроила ну очень сильный дебош и соседи таки вызвали милицию. Приехавшие милиционеры ужаснулись, когда увидели старших детей и решили их забирать. Тогда дети сказали, что их на самом деле не двое, а трое, и показали Коленьку… Говорят, мужикам стало плохо.

Куда их деть милиционеры не знали и привезли в областную детскую больницу. Старших быстро привели в порядок, отмыли, подкормили, и отправили в детдом. А вот что делать с Коленькой? Полиомиелит, пневмония и еще целый букет болячек, не ходит, не говорит и вообще бесперспективен. По большому счету, его ждало в лучшем случае кладбище, а в худшем — дом ребенка для инвалидов, и медленное мучительное умирание там от пролежней и прочих болячек.

И опять пошли девчонки на поклон к заведующей. Упросили оставить Коленьку, сказали, что сами будут его везде носить, лечить, что угодно делать. Заведующая традиционно покрутила пальцем у виска и позволила им «развлекаться». Несколько недель девчонки его лечили, таскали по процедурам, что-то там делали сами. А когда он чуток окреп, начали учить ходить: ставили его себе на ноги, фиксировали резинками и ходили, разрабатывали ему ножки. Когда он наконец смог ковылять сам, напрягли все мыслимые связи и организовали ему ортопедические ботинки.

К началу учебного года Коленька уже довольно бодро бегал в своих ортопедических ботинках и научился слегка говорить. Но проблем со здоровьем у него еще было много и девочки решили показать его одной из своих преподавательниц, пожилой профессорше из мединститута, которая по совместительству что-то там вела у них в училище. Гонцом пошла моя Наташка, она вообще болтливая, так что она и пошла просить. Профессор согласилась поглядеть на такое чудо. Пришла, зашла в палату, поглядела на Коленьку и… вылетела в истерике. Никто ничего не понял. На следующий день она вернулась с мужем. Рыдали уже оба. Оказалось, что много лет назад у них трагически погиб сын-младшеклассник и Коленька на него похож как две капли воды. Они потом принесли фотографии — Наталья говорит, что ну вот просто один ребенок. Но самое удивительное даже не это. Когда они у него спросили «Ты знаешь кто мы?», малыш уверенно ответил «Мои мама и папа!». Наташка клянется, что они с девочками его этому не учили.

Профессор забрала Коленьку в тот же день.

А мораль в том, что всё это произошло в людном месте, в советские времена, когда вроде как люди были добрее, все-все дети ходили в школу, а нерадивых мамаш-алкоголичек бдительно контролировали соответствующие органы.

Об авторе

Shonya